Фестиваль «Индюшата»

В Орехово-Зуево мы поехали часам к двум — на настройку. Играть же мы должны были то ли в восемь то ли в девять вечера. Настроились — пошли в громадную, одну на все группы гримерку на втором этаже. Там еще стояла лошадка карусельная посередине. Анчевский принес красной рыбы горбуши домашнего засола и почему-то у нас было запредельное количество водки. Пили мы ровно до начала концерта. Гурьев, как организатор, был в зале и всего этого безобразия не видел. Гурьев знал, что водку я не люблю. Картина следующая — сижу я в кресле за кулисами, минуты три до выхода на сцену, сижу, потому что стоять не могу. Подлетает заботливый Гурьев с бутылкой «Алиготе» — Гурьев знал, что перед концертом я волнуюсь и хорошо мне дать немного вина — чуть ли не зубами ее открывает и дает мне. Я ее беззвучно, из горла выпиваю и выхожу на сцену. То что это вино я к тому времени не понимала — просто директор принес нечто. Что надо выпить. Я выпила. Группе концерт очень понравился. Отыграли мы почти в полной тишине. Народу в зале было мало и те кто присутствовал, не понимали ровным счетом ничего. По сцене носились очень радостные музыканты, очень активно что-то делали. Потом выяснилось, что перед фестивалем главный организатор Кушнир, у которого это был один из первых крупных фестивалей, позвонил Гурьеву и спросил, что обычно забывают организаторы фестивалей? Гурьев долго думал, потом обьяснил, что организаторы фестивалей как правило забывают об удобстве музыкантов, находящихся на сцене. Поэтому на сцене — для полного удобства музыкантов — должно быть несколько мониторных линий, обязательные мониторы для барабанщика и хороший звук. На сцене у нас было восемь мониторных линий — случай невиданный — обычно три, ну, максимум, четыре. Звук был запредельно громкий. В зал шли какие-то захудалые порталы, так как почти все оборудование располагалось на сцене. Зрители, конечно, что-то тоже слышали, но понять пафос и выражение лиц музыкантов просто оглушенных ревом своих инструментов, они не могли. Обратно мы ехали в пустом вагоне электрички и дружно пели «Смокву». Интересно то, что все остальные группы, тоже возвращавшиеся в Москву пели почему-то чужие песни. Этого мы не понимали.